***
Февраль и март того же года
читать дальшеСвое мнение об Але Таня держала при себе - скорее из боязни рассердить Генриха, чем из врожденной тактичности. Между тем, начался новый семестр, а общежитие ей так и не дали.
С одной стороны, это было даже удобно – ночевать там же, где работаешь. С другой – ей все время казалось, что ее присутствие стесняет Генриха. Конечно, когда у тебя живет кто-то посторонний, сразу оказывается, что многого не можешь себе позволить. Да даже банально девушку привести… хотя, кажется, не было у него никакой девушки, не считать же ей Алю. К тому же та не появлялась вот уже целую неделю. Во всяком случае, в «Танино» время, после шести.
Теперь Таня вставала в шесть утра, доставала продукты на день из морозилки, готовила завтрак на обоих (за Генрихом были ужины), быстро ела и убегала на занятия. После учебы развозила документы, иногда забирала что-то не слишком тяжелое у поставщиков и возвращалась в кафе к вечеру, освобождая Генриха. Тот либо шел в "Ледяную птицу", либо работал у себя в комнате.
Таня никак не могла вычислить, чем он занимается. На прямые вопросы он либо отшучивался, либо виртуозно уходил от ответа, оставляя собеседницу в легком недоумении. Несколько раз она специально подходила с вопросами, чтобы рассмотреть бумаги на столе, но ни к какому выводу так и не пришла. Иногда стол бывал завален письмами, часто написанными от руки, а иногда – какими-то официальными документами и сборниками законов, и то и другое исчиркано пометками. Наверное, многое бы прояснилось, имей Таня возможность заглянуть в ноутбук или хотя бы в блокнот Генриха, но компьютер был запаролен, а блокнот Генрих всегда носил с собой.
Столики в кафе были заняты редко и, кажется, в основном днем. Генрих наводил порядок сам, и к вечеру работы оставалось совсем немного. Зато часто заходили люди просто купить немного кофе, себе или в подарок. Набравшись смелости, Таня на третий день предложила Генриху обзавестись подарочными пакетиками и ленточками и теперь в ожидании покупателей фасовала самые популярные сорта в разноцветные упаковки и красиво раскладывала на витрине.
Генрих улыбался, глядя на ее старания, вечерами стал задерживаться немного поболтать, а как-то даже встал пораньше, чтобы вместе позавтракать. Словом, все было прекрасно, пока вдруг снова не явилась Аля.
В этот раз Генрих был в зале и тут же поспешил навстречу гостье. Судя по тому, как он обрадовался, Али действительно не было всю неделю. Таня кивнула в знак приветствия, с некоторым удивлением отметила ответный кивок и сосредоточилась на протирке бокалов для горячих напитков. Тот, что держала в руках, она довела до идеального блеска, прежде чем снова поднять глаза и увидеть, как Генрих держит Алю за руку.
- Ты совсем холодная, - сказал он гостье, - Долго гуляла? Замерзла? Сейчас принесу плед.
Таня молча повернулась поставить кофе, боковым зрением уловив благодарную улыбку Генриха.
Когда кофе был готов, Генрих с Алей уже негромко беседовали наверху. Таня бесшумно поднялась, стараясь не смотреть в их сторону, поставила поднос на стол, так же тихо спустилась и ушла на кухню, со щелчком захлопнув дверь.
***
Таня не знала, что случилось в тот вечер между Генрихом и Алей, но Аля стала приходить все чаще, каждые несколько дней. В один из первых ее визитов Генрих оказался занят разговором с клиентом и предложил девушке почитать наверху за чашечкой кофе. Але понравилось, и все чаще она теперь являлась в кафе раньше хозяина.
Танино присутствие ее больше не смущало. Аля вежливо здоровалась, Таня с такой же безукоризненной вежливостью приветствовала ее в ответ и, не спрашивая, варила имбирный кофе. Аля забирала чашку и уходила наверх с книгой или учебниками. Через час или два возвращался Генрих, поднимался к Але, а еще через некоторое время они спускались вместе, и он провожал ее домой. Вернувшись, отводил домой и Таню (общежитие ей так и не дали, зато повезло снять с однокурсницей комнату неподалеку), поскольку время было уже позднее. По дороге они обычно обсуждали поручения на завтра, но Танина соседка по комнате все равно искренне считала их парой и вслух собиралась «поесть салатиков на свадьбе». К счастью, с Генрихом она этими планами не делилась, только с Таней, а та после пары неудавшихся объяснений предпочитала отмалчиваться.
Несмотря на наступление календарной весны, на улице становилось все холоднее. И все холоднее становились глаза Али, это видела даже Таня, а Генрих и вовсе не находил себе места. Все чаще и чаще Таня замечала, что, поднявшись на цыпочках и заглянув на второй этаж, Генрих молча спускается и уходит к себе работать. Вид у него при этом был потерянный и почему-то очень уставший, как после бессонной ночи.
Таня варила кофе и ему. Собирала что-нибудь вкусное в вазочку, приносила, ставила в левый угол стола, выслушивала благодарность, кивала… и уходила обратно за стойку. Вроде бы и хотелось сказать что-то ободряющее, но что? Прямо спросить, стоит ли так себя мучить, она все равно не решалась.
Да и зачем? ведь задай ей самой кто-нибудь тот же вопрос, она тоже ничего не смогла бы ответить.